Вы знаете, я до сих пор помню короткометражный документальный фильм Александра Невзорова, показанный по питерскому ТВ то ли в самом конце 80-х, то ли в самом начале 90-х. Посвящен он был жизни наших и немецких ветеранов войны.

Там была показана страшная правда: бывшие советские солдаты, героически отстоявшие свою родину, ютились в страшных питерских коммуналках. У них не всегда хватало сил (речь шла об инвалидах) выйти на улицу за продуктами. Но, главное, они никому не были нужны.

И тут же шли кадры, снятые в ФРГ, где ветераны вермахта жили в собственных домах или специальных пансионатах. У них были прекрасные протезы, и они не чувствовали себя одинокими, путешествовали по миру, а не до ближайшего продмага, и наслаждались жизнью.

С той поры прошло много времени. Инвалиды войны у нас во многих случаях оказались более-менее обеспечены, хотя до сих пор, нет-нет да и появятся в СМИ сообщения об очередной трагедии очередного ветерана, задавленного и сжитого со свету бюрократической машиной.

Но вот к тому сроку, когда человек официально признается пожилым и становится по закону пенсионером, приближаются мои одногодки. Их-то что ждет?

А ждет их новая пенсионная реформа, не сулящая ничего хорошего. Пусть на время затихли дебаты по вопросу стажа в 40 и 45 лет (об этом мне уже приходилось писать), заинтересованные ведомства начали обсуждение не менее интересных предложений.

Совсем недавно радио «Эхо Москвы» устроило дебаты между представителем Пенсионного фонда России и известными экспертами под замечательным названием: «Как украсть триллион, или Что будет с нашими пенсиями». Речь шла от триллионе (точнее – о почти двух триллионах пенсионных накоплений граждан, на которые стремится наложить лапу Минтруд), но не только об этом.

Оговорюсь сразу: от накопительной части пенсии, которую уже 10 с лишним лет стабильно вычитают из нашей зарплаты, мое поколение отрезал еще «зурабовский» закон о пенсиях. Теперь от этих денег хотят отрезать и наших детей. Как заявляла вице-премьер правительства по социальным вопросам Ольга Голодец, предлагая сократить накопительную пенсию с нынешних 6% до 2%: «Сэкономленное надо направить на сокращение дефицита Пенсионного фонда». Лично у меня по этому поводу возникает резонный вопрос: а что случилось с деньгами, которые были в Пенсионном фонде? За десять лет не раз и не два говорилось и писалось, что ПФР тратит на собственные нужды до 25% собранных в фонд средств. Скандалы с выдачей руководящим работникам фонда и его филиалов то ли беспроцентных, то ли безвозвратных ссуд разражались с удручающей регулярностью. А сколько было вопросов к возведению зданий и евроремонту помещений фонда в самых разных уголках страны, причем, как правило, за фантастические деньги. Хоть что-то из этих средств было возвращено?

И сейчас президент Центра стратегических разработок, в прошлом один из идеологов зурабовской пенсионной реформы, ныне – аналитик прославившийся очень четкими прогнозами относительно политической ситуации в стране, Михаил Дмитриев выступает с нелицеприятными оценками предложений Минтруда. «Я бы еще понял, - заявляет он, - если бы эти деньги были необходимы для проведения, например, текущей индексации пенсий, когда просто нет ресурсов, чтобы это выполнить. Но финансово наш бюджет в состоянии это делать. И отказ от накопительных взносов в пенсионную систему, старые накопления сохраняются, но новые уже по замыслу авторов реформы должны были прекратиться с 1 января следующего года. Причина на самом деле очень странная. Сокращение технического дефицита Пенсионного фонда».

При этом Дмитриев подчеркивает, что уже сейчас Пенсионный фонд больше чем наполовину финансируется из госбюджета. Его собственные доходы составляют чуть меньше 2,4 триллиона рублей, в то время, как его бюджет - 5 с лишним триллионов. Разница составляет три триллиона рублей, которые и покрывает госбюджет.

О чем ведут речь чиновники из Минтруда? О некоем условном дефиците, который объявляют в несколько раз меньше, чем реальный дефицит? О том, что, обобрав будущих пенсионеров на много лет вперед, они добьются уменьшения трансфертов федерального бюджета Пенсионному фонду, причем лишь на какое-то время? И для того, чтобы сделать этот сомнительный шаг, предлагается лишить людей их будущих накоплений?

Тот же Дмитриев говорит по этому поводу: «До 15 миллионов человек уже перешло из государственных управляющих компаний в негосударственные пенсионные фонды. И сделало это вполне осознанно. И вот этим людям говорится, вы знаете, мы передумали, как-то так ошибочка вышла. Извините, вы будете получать уравнительную пенсию как все, причем по новой формуле, которая тоже кардинально меняется. И не оставляет шансов установить связь между пенсией и зарплатой человека».

Вот тут мы должны перейти ко второму, не менее важному вопросу, который оказался у нас отодвинутым в тень, хотя касается всех без исключения. Вернее, за исключением военнослужащих и разнообразных чиновников, которым пенсия начисляется по другим правилам. Это очень серьезный вопрос, о котором мы будем говорить в следующий раз. А пока скажем одно: если уж Михаил Эгонович Дмитриев, которого во время подготовки предыдущей реформы не смутил явный понижающий коэффициент, привязанный к официальной средней зарплате еще советских времен, сейчас заявляет о потере связи между зарплатой человека и его пенсией, то это значит, что всем будущим пенсионерам уже пора кричать «караул».