Все, как известно, подходит к концу – год, век, жизнь. И 2011 год не станет исключением – он закончится, причем уже очень скоро.

Каким же он останется в нашей памяти?

Еще месяц назад я честно сказал бы: скучным. Все было предопределено заранее: новый виток так и не завершившегося кризиса, выборы в Госдуму с известным результатом, шампанское и салат «Оливье» на новогоднем столе. Тишь да гладь, да божья благодать.

И вдруг с благодатью не заладилось.

Сейчас, когда история вершится за нашими окнами, когда чуть ли не каждый день хоть где-то в столице проходит хоть какая-то акция протеста, когда неожиданно лишился своего, казалось бы, навеки закрепленного кресла главный идеолог Кремля (Суслов нашего времени) Владислав Сурков, уже начались вопросы: когда ж это все началось.

Ответ все время дается один: началось это в сентябре, когда действующий президент и действующий премьер-министр заявили, что после президентских выборов в марте наступающего года они поменяются местами. Народ якобы возмутился.

Может быть, я человек не слишком наблюдательный, может быть, меня окружают люди аполитичные, но никакого брожения умов я осенью не заметил. Да и какое особое брожение может быть, если именно этого большинство из нас и ожидало? Что, разве не говорили открыто, что Дмитрий Медведев – не президент, а всего лишь местоблюститель, сохраняющий кремлевское кресло для истинного владельца?

Нет, не было тогда никакого зримого возмущения. Вот только партию «Единая Россия», уже названную известным блогером Алексеем Навальным «партией жуликов и воров» (и название прилипло к ней настолько, что появилась даже аббревиатура – ПЖиВ) очень захотелось многим на думских выборах прокатить.

А тут как раз и регулярные предвыборные скандалы подоспели: чуть ли не из каждого уголка нашей, все еще необъятной, страны начали доноситься голоса местных начальников. Они даже не призывали, они приказывали голосовать за партию власти. Они требовали снимать бюллетени с галочкой в нужном квадратике на мобильные телефоны и представлять эти фото. Они настаивали на необходимости брать открепительные талоны и голосовать на указанных начальством избирательных участках. Или просто отдавать эти самые открепительные особо доверенным товарищам, которые за всех и проголосуют.

О том, что случилось дальше, я уже писал: с выборами получилось очень плохо – их сфальсифицировали так глупо и неумело, что мало кто поверил в их результат. Однако люди, проводившие эти выборы, явно считали, что они сделали свое дело. И тут – «какой реприманд неожиданный», как сказано в бессмертной комедии Гоголя, посвященной российской вертикали власти на одном из основных ее уровней.

А народ-то неожиданно закипел. И ни задержания с применением явно излишней жесткости, ни судебные решения его не смогли остановить. Сначала Болотная площадь показала, что август 91-го еще нужно помнить. Потом проспект Сахарова заявил: Болотная – отнюдь не предел. Причем и там, и там в едином строю стояли коммунисты и демократы, националисты и представители гей-сообщества. Одним словом – страшный сон любого лояльного власти политолога.

Я не знаю, чем это может закончиться. Пока, как утверждают люди, на митингах побывавшие, там собирается вполне умеренная публика. Но из истории мы хорошо знаем: за Мирабо приходит Робеспьер, за Керенским – Ленин. Если власть не сумеет или не захочет договориться с умеренной оппозицией, радикалы сметут тех и других. У вас есть дети, уважаемые читатели? У меня есть. И я прекрасно знаю, на что обречет их любая революция. Извините, не хочу.

Неужели выборы не могут быть честными? Неужели люди, стоящие у власти не могут нормально говорить со своим народом? Неужели мозги проясняются только перед гильотиной?

И поэтому сейчас самое главное новогоднее пожелание: дай Бог нашим детям не жить в эпоху революционных потрясений.